Английский религиозный деятель Рональд Нокс увлекался на досуге тем, чем обычно не занимаются священники и проповедники — сочинял детективные истории. Но прославился он не проповедями и не книгами, а десятью заповедями, изложенными в статье о “правильной детективистике».
Нокс сформулировал правила, которым должен следовать каждый писатель-детективщик.
На Агату Кристи, нарушившую в 1926 году первую заповедь Нокса, коллеги обрушились со страстной критикой. Однако злостное нарушение не понравилось только занудам-детективщикам, остальные восприняли его как смелый новаторский прием.
Что за правило нарушила Агата Кристи?
Преступником не должен оказаться человек, за ходом мыслей которого читателю было позволено следить.
О каком романе идет речь, вы наверняка догадались. “Убийство Роджера Экройда”. Повествование ведется от лица доктора Шеппарда, который и есть главный злодей. Он регулярно делает записи о происходящем, причем выступает в роли помощника сыщика. Правда открывается лишь в последнем абзаце.
Шеппард — так называемый ненадежный рассказчик, то есть персонаж, предоставляющий заведомо ложную информацию.
Сама Кристи утверждала, что читателей не обманывала, и ее герой не лгал. Он просто недоговаривал.
Незадолго до начала работы над романом писательница заключила договор с издательством на три книги. Срочно нужны были свежие идеи. И тут вдруг Кристи получает письмо от одного из поклонников своего творчества: тот предлагает ей написать эпистолярный роман с “ненадежным рассказчиком”.
Писательница идеей воспользовалась. Дарителя идеи поблагодарила:
Благодарю вас за то, что подарили мне первоклассную идею, которая никому до того не приходила в голову!
Так уж никому никогда и не приходила!
В 1884 году Антон Чехов закончил работу над повестью “Драма на охоте”. Та самая, по которой в 1978-м Эмиль Лотяну снял фильм “Мой ласковый и нежный зверь”. В основной части — “Из записок судебного следователя” — повествование ведется от лица следователя.
Преступление он, в отличие от Шеппарда, совершает уже в финале истории. Однако умудряется в рукописи изложить все так хитро, что читатель понимает, кто убийца, только в самом конце и благодаря другому герою — издателю. Так же, как у Агаты Кристи (у нее вместо издателя, конечно, Пуаро).
Ее роман увидел свет за два года до публикации чеховской повести на английском.
“Драму на охоте” не могли не прочитать британские поклонники детективного жанра. Возможно, один из них и подал “оригинальную” идею Кристи. Или она сама ее нашла у Чехова.
Теоретик детективного жанра Джулиан Симонс назвал это произведение блестящим образцом детективного жанра. Кроме того, предположил, что Кристи позаимствовала сюжетный прием у Чехова. Но это единственный критик, который намекнул на плагиат.
По сей день многие почему-то уверены, что Агата Кристи изобрела дерзкую сюжетную схему, которая “никому прежде не приходила в голову”.
Впрочем, в плагиате легендарную детективщицу однажды все-таки попытались обвинить. В 1909 году норвежский писатель Стейн Ривертон написал роман «Железная коляска», сюжет которого напоминает сюжет “Убийство Роджера Экройда”. Опять же прием ненадежного рассказчика. Британская переводчица по имени Люси Моффатт уже в 2000-х подняла шумиху.
Начались разбирательства, споры о том, кто автор новаторского приема — Кристи или Ривертон. Сошлись на Кристи. У нее авторитет, ее в воровстве подозревать негоже. О русской “Драме на охоте” так никто и не вспомнил.
Как известно, в литературе не так много сюжетов. Драматических, например, только тридцать шесть. Один писатель пытался как-то изобрести тридцать седьмой, но у него ничего не вышло. Так что, случайный плагиат неизбежен.
Но… Зачем называть новатором того, кто использует чужой литературный прием? Причем прием, созданный классиком мировой литературы?