Елена Савченко – писатель, микроблогер, автор книги “Мама, я не родился! Хроники одной внутриутробной гибели“, посвященной одной из самых острых и болезненных проблем отечественной системы здравоохранения – перинатальной потери.
Как сложно было рассказать о своей боли? Как читатели восприняли книгу? Почему о горе матери, потерявшей ребенка во время беременности, нужно говорить и писать? Обо всем этом Елена Савченко рассказала в беседе с Novina24.
– В своей книге вы пишете, что ««в приличном обществе» не принято об этом говорить. Сами родители, пережившие такую потерю, зачастую не хотят об этом рассказывать». Насколько сложно вам было об этом рассказать? Как публикация книги помогла вам психологически?
– Я начинала писать книгу в анонимном аккаунте в «запретграме». Точнее, изначально цели написать книгу не было совсем, хотелось просто выговориться хоть где-то, хотя бы в «пустоту» интернета. К моему огромному удивлению, на меня начали подписываться совершенно незнакомые люди — такие же мамы ангелов. Оказалось, таких анонимных аккаунтов очень много и все они общаются между собой.
Рассказывать честно о пережитом было легко благодаря анонимности. В тот период я еще горела обидой и злостью на врачей и систему в целом. Ставила какие-то теги, упоминала официальные аккаунты больниц… Реакции от них, конечно же, не было, зато была реакция живых людей. Мне писали комментарии, поддерживали, ждали продолжения истории. Одна знакомая сказала, что как будто читает книгу или фильм смотрит. Возможно, я и правда бессознательно писала в таком формате, потому что уже больше 10 лет пишу тексты на заказ. Но в любом случае выйти в открытое инфополе изначально цели не было.
Публикация книги на Литрес помогла осознать, что мир не такой страшный, холодный и жестокий, каким он мне казался после потери. Сразу после публикации анонса на моей странице в ВК пошли комментарии и отзывы от знакомых и незнакомых. Мне писали в комментариях и в личке с поддержкой, восхищались моей смелостью и открытостью и это было очень неожиданно. Наверное, публикация книги стала завершающим аккордом в этой истории, когда я почувствовала, что все было не зря и мой сын все-таки будет жить, хотя бы так. Мне нравится думать, что этой книгой я подарила ему жизнь в этом мире.
“Все грустно в российском акушерстве”
– Десять лет назад Елена Погребижская сняла фильм “Мама, я убью тебя”, который изменил российские законы – теперь воспитанников детдомов не могут отправлять в психиатрические диспансеры без оснований, по прихоти сотрудников интернатов. В своей книге вы критикуете систему здравоохранения. “Эти чертовы законы не дают моему ребенку права называться человеком”, – пишете вы. Как вы думаете, сможет ли ваша книга или фильмы на эту тему изменить закон, согласно которому врачи отказываются выдавать родителям тела младенцев для похорон (юридически они ничего не нарушают – по российским законам человеком считается плод, родившийся не раньше 22-й недели беременности, весом не менее 500 граммов и ростом не менее 25 сантиметров)?
– Одна только книга не сможет. На эту тему есть и другие книги тоже, на сайте фонда «Свет в руках» выложен целый список, но воз и ныне там. Систему меняют усилия многих людей одновременно. Фонд делает огромную работу в этом направлении, но, увы, государство — система неповоротливая и процессы и законы меняются медленно. Но это не значит, что не надо ничего делать. Чем больше будет людей, которые открыто говорят на эту тему, тем сильнее будет меняться общественное сознание, а потом и законы подтянутся. Я верю в это.
– В вашей книге есть такой момент, который поражает тех, кто не терял детей (на самом деле много таких, это один из них): «Зачем женщин в одну палату? И тех, кто родил, и тех, кто потерял???». Но как можно не понять, что женщину, потерявшую ребенка, следует положить отдельно от счастливых матерей и их новорожденных?
– Я думаю, что это не прихоть отдельных врачей или больниц. Просто система у нас такая — по правилам таким роженицам и пациенткам не положено отдельных палат, их в роддомах старого толка и не строили. Возможно, в новых перинатальных центрах этот момент как-то учитывается проектировщиками, а возможно, и нет.
Зачастую чисто физически нет возможности положить таких женщин отдельно. В книге я рассказываю о том, что в больнице скорой помощи женщины рожают на сроке около 20 недель прямо в палатах, в присутствии женщин с сохранённой беременностью. Подозреваю, что в условиях конкретной больницы сделать по-другому было просто невозможно — слишком интенсивный поток женщин, а рабочих рук мало. Чтобы делать по-другому, нужно полностью перекраивать систему и, возможно, построить здание заново, а это сложно и дорого. В общем, серьезных проблем много, и очень грустно, что от этого страдают ни в чем не повинные люди. Цена такой непродуманности — поломанные жизни и психика таких женщин. Не у всех, конечно, но у очень многих.
– Может ли произведения искусства повлиять хотя бы на отношение тех же медиков к роженицам и изменить эти нелепые и даже циничные правила в роддомах?
– Отношение медиков уже меняется. Может быть, не во всех учреждениях и не у всех медиков, но сдвиги точно есть. Например, я знаю, что фонд (“Свет в руках” – Прим. ред.) делает все, чтобы медработники, психологи и другие представители помогающих профессий начали относиться к этому вопросу иначе. Проводятся круглые столы и лекции, распространяются буклеты и визитки фонда в женских консультациях, ведется работа даже на уровне госструктур.
У меня в книге тоже есть упоминание о том, что отношение медиков разное в разных больницах. И я благодарна судьбе, что в самые страшные минуты мне повезло попасть в руки чутких и тактичных врачей и медсестер.
– Есть ли среди ваших читателей люди, которые не переживали перинатальную потерю, но изменили свое отношение к этой проблеме, прочитав вашу историю, то есть уже не будут говорить “да не переживай, молодая, еще родишь!”?
– Думаю, почти все мои знакомые и друзья совершенно точно изменили отношение. Я совершила очень смелый «каминг-аут», и это не могло не повлиять на их отношение. Конечно, есть те, кто и после выхода книги писал и говорил мне что-то типа «Ты должна/ты не должна/помолись богу и все пройдет/не плачь/бывает и хуже» и т.д., но это скорее из-за личностных особенностей и привычки утешать и поддерживать именно так. Я точно знаю, что эти люди искренне желают мне только добра, и надеюсь, что когда-нибудь их привычки изменятся.
Другое дело, что когда после потери прошло совсем мало времени, такие слова могут не просто ранить, но и фактически убить. Иногда и семьи рушатся из-за них, я знаю такие истории. Верю, что если много говорить на эту тему, люди станут добрее и эмпатичнее.
– Что бы вы посоветовали женщинам, пережившим перинатальную потерю?
– Не оставаться в одиночестве. Ищите тех, кто поддержит вас в этом. Читайте книги на тему потери, общайтесь в чатах поддержки, обращайтесь к психологам, прорабатывайте постравматическое стрессовое расстройство, если оно у вас есть.
Ищите причину потери — даже если врачи хором твердят, что «так бывает» и «просто пробуйте еще». Причину можно найти в большинстве случаев, если обратиться к специалистам по невынашиванию. Их контакты можно получить в чатах поддержки фонда «Свет в руках». Помните, что очень часто без поддерживающей терапии новые попытки родить живого и здорового ребенка заканчиваются неудачей. А с поддержкой квалифицированных специалистов шансы на хороший исход становятся намного выше.