Юлия Коробенникова-Сафарян (ЮлиКо) – блогер, начинающий писатель, мама троих детей. Автор теплых семейных историй, которые ежедневно читают тысячи людей. В интервью Novina24 она рассказала о семье, детях, литературе, “защите” от хейтеров и переезде в другую страну.
– Споры о том, кто достоин почетного звания “писатель”, а кто лишь автор текстов, ведутся давно. Задолго до появления блогинга. Вы сейчас работаете над первой книгой. Но в своем блоге публикуете полноценные художественные произведения. Вы себя уже ощущаете писателем? Или пока ещё блогером? Или кем-то третьим?
– Блогером вообще себя не ощущаю, хотя ничего плохого в этой работе не вижу. Но блогинг – это не призвание, не работа и не профессия, как мне кажется. Это образ жизни и мышления, готовность рефлексировать и делиться своими наблюдениями, впечатлениями и мыслями. Это очень крутой опыт, вдохновляющий и дисциплинирующий, но он никогда не был моей самоцелью. Блогинг – это, скорее, средство для достижения большой цели. И эта цель, конечно, писательство. Запоздалое и сильно растянувшееся в мое случае, но уж как есть, так есть.
Не знаю, можно ли ощущать себя писателем до того, как ты взял в руки свою первую книгу. Вроде бы в нашем цифровом веке должно быть можно, но я все равно не ощущаю. Хотя многие мои рассказы опубликованы в интернете, это не книга. Пока она не вышла – хоть в бумажном, хоть в цифровом виде – я себя писателем не почувствую.
Так что пока я, видимо, “кто-то третий”. Homo scripturam, человек (очень медленно) пишущий.
– О чем будет ваша книга?
– О том, как я появилась на свет и стала тем, кем стала. Не буквально, но в общем-то, довольно близко к тому. Это будет сборник из 20 с чем-то историй из жизни моей семьи. Некоторые случились еще до моего рождения (первой станет история знакомства моих Бабушки и Дедушки в 1945 году), но повлияли на меня не меньше чем те, в которых я принимала непосредственное участие.
Это теплые, местами смешные, местами грустные рассказы о детстве, семье, городе и стране, которых больше нет. Кому-то они покажутся ностальгическими, но это не так – прошлое должно оставаться в прошлом. Однако мне кажется очень важным вспоминать, думать и говорить о нем. Отпускать старые обиды, лечить старые раны… Для меня написание этой книги стало своеобразной психотерапией. На многие вещи, которые считала незыблемыми, я посмотрела иначе. Смогла над ними смеяться – а смех это, как известно, лучшее лекарство. Или сон?.. Не помню точно, но мне и то, и другое очень нравится.
А еще книга – это возможность воскресить тех, кого уже нет. Мои Бабушка и Дедушка, Папа и Мама благодаря этим рассказам обрели новую жизнь. И если книга выйдет, эта жизнь, в отличие от реальной, никогда не закончится. Так что это еще и небольшая дань памяти тех, кто подарил мне жизнь и возможность писать. Лучшее и, возможно, единственное, что я могу для них сегодня сделать.
– В своих каналах в Телеграм и Дзене вы пишете в основном о своей семье. И вы очень искренняя с читателями. Это одна из причин, почему вам за относительно небольшой отрезок времени удалось собрать большую аудиторию (в Дзене 27 тысяч подписчиков), ведь, как сказала автор бестселлера о писательстве Энн Ламотт, “хорошо писать – значит рассказывать правду”. Но ведь когда вы рассказываете правду о своих детях, родителях, бабушках, дедушках, вы как будто пускаете в дом незнакомых людей. И среди этих людей могут быть не только благожелательные, мудрые, понимающие. Тяжело ли вам было привыкать к такой “медийности”? Испытываете ли вы дискомфорт от негативных комментариев, которые могут касаться не только вас, но и ваших близких?
– Разумеется, испытываю, хотя и в значительно меньшей степени, чем 5 лет назад, когда я только завела свой первый канал. За это время я получила столько комментариев, что обзавелась довольно прочным панцирем, защищающим от негатива. И все-таки в июне приняла решение отключить возможность комментирования публикаций на Дзене и в Телеграме. Не потому даже, что они сильно меня ранят, а потому что мне стало катастрофически не хватать времени на модерацию и коммуникацию с теми, кто считает необходимым меня просветить и наставить на путь истинный.
Для общения у меня есть совсем маленький, камерный приватный канал в Телеграме. Там платная подписка, которая отпугивает хейтеров, и очень теплая, дружеская, поддерживающая атмосфера.
– Кстати, о Ламотт. Вспомнились слова из ее книги, которыми она описала свои детские впечатления от профессии отца, (он, в отличие от отцов ее сверстников, в офис не ходил, а работал дома, потому что был писателем): “Прошли годы, прежде чем я поняла, что у него такая профессия, что он сам ее выбрал, что он не безработный и не больной. Мне хотелось, чтоб у него была нормальная работа, как у других отцов: чтобы он надевал галстук, шел в какую-нибудь контору, сидел там за столом и курил”. Сейчас к удаленной работе в обществе отношение другое, фрилансеров пруд пруди. Между тем люди творческие, а тем более писатели и в наши дни, с одной стороны, наделены ореолом таинственности, с другой – люди подозрительные (Все пишут, пишут что-то, вместо того, чтоб устроиться на “нормальную” работу). Как ваши старшие сыновья относятся к вашей работе? К тому, что вы пишете книгу? И к тому, что вы наверняка отличаетесь от большинстве матерей их сверстников?
– Мои старшие сыновья еще недостаточно взрослые (им всего семь лет), чтобы у них сформировалось какое-то особое отношение к этому, мне кажется. Они пока живут в своем мире и им хватает своего творчества. Но они, разумеется, в курсе моей писанины. Иногда задают вопросы – а о чем ты пишешь?.. а когда выйдет книга?.. Иногда напутствуют – ну ты, мол, не отвлекайся, пиши… Но в целом, их это мало волнует.
На счет моей непохожести на остальных мам – ну это вопрос дискуссионный. Во-первых, мои сыновья еще не ходят в школу и не так много других мам знают. Во-вторых, те мамы, с которыми они все-таки знакомы, тоже чем-то там на компьютере или в телефоне занимаются, в основном. Поэтому особой разницы между мной и другими женщинами мальчишки, я думаю, не замечают.

– Дмитрий Быков* однажды, рассуждая о тягостной писательской судьбе, сказал “в писатели идут не от хорошей жизни, а писатели идут, когда отовсюду выгнали”. Вас выгнали (не в буквальном смысле)?
– Знаете, это может показаться шуткой судьбы, но меня выгнали с работы один-единственный раз в жизни – и это был книжный магазин. А все потому, что я расставила книги на полках не так, как говорило начальство, а так, как мне казалось лучше. Раньше я была очень инициативной (после рождения троих детей прыти существенно поубавилось).
А еще я упертая (и была, и есть). Поэтому после книжного магазина пошла работать в библиотеку. И даже библиотечное образование получила – видимо, чтобы иметь возможность научно обосновать выбранную расстановку книг.
– Ваши рассказы теплые, уютные, семейные, светлые. Вы не пишете на хайповые темы, не провоцируете читателей. Это принцип? И как вы относитесь к небольшой провокации (в рамках разумного), которая помогает продвижению?
– Дело в том, что раз начав хайповать, оставаться в рамках разумного очень трудно. Вероятно, даже невозможно. Постепенно стирается внутренняя граница между хайпом и откровенностью. Тебе кажется, что люди остро реагируют на то, что ты говоришь, потому что ты говоришь правду. Но это не так – ты провоцируешь их на эмоции. А себя убеждаешь в том, что ты правдоруб.
Я не люблю себя обманывать. Честность по отношению к самому себе намного важнее, чем честность с окружающими. Это для них ты можешь сочинять сказки, для себя – не имеешь права.
Чтобы хайповать сознательно, отдавая себе отчет в том, что ты занимаешься манипуляциями, нужно быть циничным. А я считаю цинизм очень опасным недугом.
Каюсь, у меня был опыт провокационных материалов – мне не понравилось. Я очень быстро перестаю себе нравиться в роли автора таких текстов. И для меня важно, что в конечном итоге они несут. Мне хочется, чтоб они пробуждали в людях стремление думать и чувствовать, а не спорить и отстаивать свою позицию.
– Творческие люди, насколько известно, любят рефлексировать по поводу и без и задавать себе вопросы вроде “А зачем я все это делают? А для кого?” (Во всяком случае, они об этом рассказывают в интервью. Возможно, кокетничают). Вам не приходит в голову такие мысли: “В мире столько всего происходит нехорошего, а я все про печеночные котлеты, цветущую лаванду и соловьи в камышах?”. Есть ли планы или мечты написать когда-нибудь нечто трагически-серьезное (по вашим рассказам, даже самым светлыми и лёгким, видно – вы это сможете)?
– А я не раз писала о серьезном. Например, о своем детстве, в котором было немало печального, о своей послеродовой депрессии, о маминой болезни и смерти… Другое дело, что я даже о таких вещах чаще всего пишу с юмором. Многие, кстати, этого не понимают и воспринимают как ерничество, а то и глумление. Но я смеюсь в первую очередь над собой, над своими заблуждениями и слабостями. Это мой способ справляться.
Трагическое в чистом виде меня не привлекает. Мой жанр, скорее, лирическая трагикомедия.
Но написать что-то совершенно иное я когда-нибудь все же надеюсь. Может быть, это даже будет детектив – я их люблю.
– Недавно вы переехали из ростовской станицы Сиротинская в армянский город Ванадзор. О ностальгии говорить, наверное, рано. Но ваши трогательные рассказы о бабушках, дедушках, даже небольшие зарисовки (например, “Мой прадед по матери Авдей Терентьевич был редкостным мерзавцем”), воспоминания о детстве, родителях – все это говорит о том, что тема ностальгии вам близка. Не думали ли вы о том, что переезд в другую страну это, помимо прочего, и ценный материал для творчества?
– Станица не ростовская, а волгоградская, но в остальном вы, наверное, правы. Хотя, с какой стороны посмотреть. Ностальгия – безусловно, знакомое мне чувство. Но сама по себе она бесплодна. Для меня ностальгия – не самоцель, а инструмент, позволяющий добраться до каких-то глубин памяти и узнать что-то новое о себе или других. Это острый и опасный инструмент – он умеет сильно ранить. И все-таки это раны необходимые.
От переезда я, безусловно, жду многого. Любой переезд, любой выход за привычные границы пресловутой зоны комфорта может стать мощным катализатором для новых мыслей, ощущений и их творческого воплощения. А уж переезд в другую страну, которая к тому же не совсем тебе чужда (мой папа был армянином), это вообще землетрясение духа… Но пока у меня нет времени и возможности все это проанализировать и прочувствовать – мы переехали совсем недавно, и жизнь сейчас практически полностью посвящена организации быта. Но я все равно каждый день пишу о своих впечатлениях от Армении – здесь удивительная природа, климат, люди, еда. Пока это только зарисовки, но когда-нибудь, возможно, они превратятся в полноценную книгу… Как вы уже, наверное, заметили, мать троих малолетних детей очень часто произносит “когда-нибудь”.
– Вы не только пишете интересно, вы ещё и интересно рассказываете о почтенных книгах. Кроме того, профессионально, ведь в прошлом вы библиотекарь. Есть ли в вашей личной библиотеке книги, которые вы читаете и перечитываете всю жизнь? Назовите одну, две, три и причины, по которым вы к ним периодически возвращаетесь.
– Конечно, есть, и много. Раз в год, обычно в начале зимы, я перечитываю “Властелина колец” – потому что это вечная история битву Света и Тьмы в сердцах людей. Я люблю прозу Сергея Довлатова – особенно, “Чемодан”, “Наши” и “Соло на ундервуде”. Хотя “Иностранка” тоже хороша.
Одна из моих любимых книг – “Кола Брюньон” Ромена Роллана. И романы Агаты Кристи – их я тоже перечитываю каждый год, стабильно.
Мне кажется, все это книги о маленьких людях, но больших чувствах и поступках. Как в жизни.
*признан Минюстом РФ иноагентом