Анна между тем, вернувшись в свой кабинет, взяла рюмку и накапала в нее несколько капель лекарства, в котором важную часть составлял морфин, и, выпив и посидев несколько времени неподвижно, успокоенная, с спокойным и веселым духом пошла в спальню.
Это отрывок из 26-й главы знаменитого романа Льва Николаевича Толстого. Не единственный, в котором главная героиня «снимает стресс» наркотическим препаратом.
Морфин появляется на страницах «Анны Карениной» семь раз, и чем ближе к трагедии в Обираловке — тем чаще.
Предсказание Корнея — «родами умрете, матушка» — не сбылось. Но роды были на самом деле крайне тяжелыми. А после — невыносимые, многодневные боли и горячечный бред. «Дайте мне морфину!» — кричит Анна спустя несколько дней после рождения дочери. И становится понятно: она его уже употребляла, и он ей помог.
А далее — неопределённое положение, разлука с обожаемым сыном; чувство вины перед ненавистным мужем, который повел себя — как назло! — порядочно и даже благородно. Светское общество, захлопнувшее дверь перед Анниным носом (мощнейший удар по самолюбию женщины, которой прежде все восторгались). Но главное — сомнения в любимом мужчине.
«Когда я думаю об этом, я уже не засыпаю без морфина», — жалуется Анна Долли. Но Долли не обращает внимание на эти слова. Не замечает ничего и граф. Лишь Княжна Варвара обращает внимание на тягу Анны к успокоительным каплям и даже сообщает об этом Вронскому, однако ею руководит не забота об Анне, а лжеучастие приживалки.
Нет, дело не в равнодушии окружающих. Морфин внесли в список запрещенных препаратов спустя много лет после смерти Льва Толстого. В XIX веке мало кто вообще знал о наркотической зависимости.
Итак, чем ближе к 30-й главе, тем плачевнее состояние героини. Она то весела, то хандрит, то устраивает сцены Вронскому. К дочери она равнодушна. Не потому, что плохая мать и не любит детей — она уже в другой реальности.
Единственное, что связывает Анну с миром нормальных людей — это Вронский. Но эта нить крайне тонка, и ее обрывает один его неверный взгляд. А после остаётся финишная прямая — дорога на вокзал.
Постоянные метания Анны — типичное поведение больного морфинизмом. Кульминации эти метания достигают в 30-й главе.
«Борьба за существование и ненависть — одно, что связывает людей», — приходит вдруг в голову Анны. Эта мысль, кажется, всё объясняет: и «нелюбовь» Вронского, и лицемерие света, и презрение Кити. Все, кого Анна видит из кареты по пути в Обираловку и потом на вокзале, вызывают у нее отвращение.
Теперь ей думается, что в мире нет ничего, кроме ненависти.
Разве все мы не брошены на свет затем только, чтобы ненавидеть друг друга и потому мучать себя и других?
К слову, она и сама не понимает, куда едет и зачем. И, конечно, никакого самоубийства не планирует. Все происходит спонтанно. Если в мире есть только ненависть, мучение и ложь, то зачем этот мир? Пора «избавиться от того, что беспокоит», — думает Анна, и ей некстати вспоминается день первой встречи с Вронским…
Героиня Толстого бросилась под паровоз не из-за несчастной любви, не из-за разлуки с сыном, а из-за злоупотребления морфином и вызванных этим ломок. Да, личная драма и бойкот света, конечно, сыграли свою роль. Но именно «лекарство» убило ее, что, помимо прочего, подтверждает статистика самоубийств среди людей с зависимостью.